[Start of Lecture]

Thank you.

Methods of education. First method of education would be talking. That doesn't work.

Тут ходят слухи, что сегодня я должен поговорить с вами о том, как надо инструктировать. Кто-то мне сказал, что я сам сегодня это сказал, но со мной проводили процесс по незнательности, и процесс этот так и не сгладили. Мы вернулись на пять жизней назад, и я сбежал. Я сказал: “Достаточно. Достаточно. Если мне опять нужно все это “не знать”, то и черт с ним”.

Another method of education would be beating. That is very successful, providing you don't care what you're teaching somebody.

Я хочу поговорить с вами об инструктировании. Инструктирование — это интересный предмет, поскольку мы, похоже, именно этим здесь и занимаемся. Вы ведь одиторы. А техники одитинга — это методы приведения людей к знанию. Поразмыслите над этим.

So the first method that I would even vaguely recommend in the field of group teaching would be the method used in the PE Courses, where we take a definition of some kind or another, and we read it off. And then we take the data that is being defined, nothing more than that, and get the audience to define it.

И великая странность здесь состоит в том, что общим знаменателем всей жизни является познание. В Дианетике общим знаменателем является “выживание”. В Саентологии мы, к собственному расстройству, открыли, что выживание неизбежно. Так что нам теперь надо отыскать другую причину, и наилучшая из них, которую мы только можем найти без необходимости залезать слишком далеко и ломать над этим голову — это познание.

And we don't get them to agree with our definition; we get them to define what we're defining. And we get each person to define, here and there scattered through the audience, and ask the rest of them if they think that's what it is.

Несомненно, предмет познания необычайно широк, и мы находим познание почти на любом уровне деятельности, жизни и управления.

Now, this method, of course, can utilize one word at a time, a group of words, and so on. It is only useful as a method when one uses rather fundamental items in life. Now, you could ask somebody to define apple pie for a long while without any great leap of IQ. You might be able to increase, here and there through the audience, the gastric appreciation for apple pie.

Познание будет включать в себя следующее:

Therefore, the educational system is not quite as broad or permissive as it appears to be. The Instructor is very carefully segregating, out of the vast body of data available in this universe, a few cornerstones of knowledge: things which are intimate to the livingness of the audience concerned.

Парень смотрит на стену и познает, что это стена. То есть распознавание — самый нижний уровень познания, но, тем не менее, это познание.

Now, with great success, you could use apple pie, definition of, with a bunch of cooks, pastry cooks.

Мы встречаем Джо. Если мы в хорошей форме, то мы можем узнать Джо, посмотрев на него. Некоторые из нас, находящиеся не совсем в хорошей форме, встречают Джо, а разговаривают со своим папой.

"Apple pie. What's that mean? What do you think an apple pie is?"

Понимаете, как это получается? Вам ясно, как это можно поместить в категорию познания?

And we'd kick this around for a while, and the group would become more real to the group, and apple pie would become more real, and the job would become more real, and so on. But that is a specialized application.

Но не позволяйте себя дурачить. Истина состоит в том, что познание — это еще не вся жизненность, так как в последней содержится (между нами, саентологами, говоря) гораздо больше всякого разного. Там гораздо больше всякого другого. Там есть создавательность *Creatingness.. Масса других факторов, кроме познавательности *Learningness.. Мы не будем вдаваться в их обсуждение. Мы просто хотим поговорить о познании и показать, как это может повлиять на все области жизни, и как с помощью небольших, а иногда и явных, корректировок это все можно свести к познанию, и тогда образование станет нашей сильной стороной. Образование.

Now, let's take something much more general, then, for a general group. And if we pick a general group, then about the only thing we can handle with a general group are very, very specific items pertaining to living itself in its broadest definitions.

Необычно здесь то, что саентолог может давать людям образование, что никто никогда не был способен делать. Как ему это удается? Одитингом. Одна из основных вещей, которая повышается при одитинге — это КИ, что, конечно, в виде побочного следствия приводит и к повышению скорости обучения. Что такое КИ, как не показатель относительной способности познавать?

Then we'd have to take such things as cycle of action, affinity, reality, communication, various parts of communication. We'd have to take oddities of phenomena which are still very general and broadly effective. We could actually ask a group of people about the parts of man. We could read it off hurriedly – preferably very hurriedly – in one category, you know: "A body. Well, all right. What's a body?"

Итак, что мы делаем? Мы в действительности занимаемся (разумеется, не рассматривая уровень твердых тел, усилий и тому подобного), управлением мыслью. Мы управляем мыслью.

Got the idea? Well, this they all hold, obviously, in common. And so we could establish an agreement this way.

Люди, которые считают, что существует только мысль, немедленно признают тотальность познавательности. Они принимают ее как тотальное содержание любого действия. “Если это познать, то достигнешь желанной цели”. Они настолько хорошо делают это, что изобретают массу вещей для собственного “познания”, и после этого никто уже не способен стать клиром только лишь на образовательных процессах. Они заминировали этот путь.

Well, I'll go over the method. The method is very, very specific.

У парня есть тело: он не может смотреть на него, так что смотрит на тела других. Но он не может и этого, и тогда он смотрит на мертвое тело, лежащее на столе для вскрытия. Он обнаруживает массу различных запчастей, кромсая это тело тем или иным способом. Он оглядывает все эти запчасти и начинает понимать, что никогда не сможет внести порядок в хаос крови и мешанины этого трупа, если не выдумает всякие названия для всего того, что попадается ему под руки. Затем он пишет ученую книгу по данной теме. Но в действительности он ничего не сделал. Он даже не смог как следует разрезать этот труп, но зато блестяще потрудился, снабжая названиями все части этого трупа. Это чудесная работа, и остаток своих дней он проводит, корректируя свой список названий.

Originated this originally in London, but hadn't thought too much about it or done too much with it until here at the Academy, just before the congress.

Это самое большое, что достигалось в отношении непосредственного познания тела в медицине. Они даже взяли этот список названий и перевели его на мертвый язык, на котором больше никто не говорит.

We hadn't actually beaten groups to pieces with this in London. I had merely experimented in Dublin and London enough to know that this was intensely effective. That's because I hadn't done much teaching. See, I hadn't done very much teaching of these general groups.

Психолог, пытающийся рассортировать мозг, который для него представляет собой всего-навсего кучу названий, не обретет большой реальности в отношении мозговых клеток. В его описании мозга столько различных частей, что он завален здоровенной горой названий.

And all of a sudden, why, here we were and I had to give the optimum method that I knew in teaching a PE Course, and so that's the method that was given out. I knew it was successful.

Таким образом, познание может очень просто превратиться в познание некоей сложной структуры, которая была изобретена на месте того, чего никто в глаза не видел. Таким образом сама познавательность в большой степени впадает в неуважение.

Well! Much to my amazement! Much to my amazement, after I went back to London and tried to get this going in the PE Course as a standard operation, dudurrrrr. The Instructor didn't want to do it. He almost blew the place apart with it.

Существует одна навязчивая идея о познании, с которой довольно интересно иметь дело. Есть даже техника исправления жажды знания: “Вложите жажду знания в стены”. От этого у людей появляется тошнота и происходят всевозможные интересные вещи.

Why?

Это познавательность в своем худшем проявлении: изучение обширных, длинных классификаций надуманных знательностей, перемешаных в каком-нибудь хаотическом каталоге, усложненном применением другого языка.

Well, this Instructor is a good boy, and he's doing it now and doing it well.

Ботаника — это один из таких “классификационных” предметов. Сейчас я расскажу вам о тотальной мыслительности *Thinkingness., которая привела к появлению ботаники. Вам это покажется очень интересным. Случилось это, когда Френсис Бэкон написал небольшое эссе, в котором он положил начало “науке”, называемой “ботаникой” — он предположил, что было бы неплохо основать такую науку. Он просто взял несколько вещей, которые пока еще болтались непристроенными, и набросал пару абзацев — таким образом и возникла наука о цветах и всяких растениях. Ну вот, он набросал этот небольшой абзац, и эта наука с шестнадцатого века и называется ботаникой.

Now, get why this method didn't come to view and isn't generally used, and wouldn't be generally used if it had come to view. It's quite one thing to sit and talk to an audience, who, by the social patterns of discipline, will remain seated and listen. That's one thing.

Со времени написания тех самых нескольких предложений в этой науке не произошло никаких технических сдвигов. Зато, братцы, какая там классификация! Ух!

But how about delivering the whole thing over to the audience, and still holding that audience under control?

А вы вот не знали, что пахучая капуста на самом деле находится в близком родстве с австралийской розой. Ну, я тоже не знал, но какой-нибудь ботаник, несомненно, смог бы это обнаружить с помощью некоего странного метода ассоциаций.

And this evidently is not a capability possessed by everyone (that they know about).

А взять изучение ума? Как я уже сказал, психолог на самом деле живет в мире названий, а не в мире мозга. Его способность прикасаться к собственному мозгу или смотреть на него настолько низка, что он упускает тот факт, что классификация мозга была классификацией того, в чем большая часть мира психологии безнадежно и глубоко утонула. Этот факт они совершенно упустили из вида.

Now where, then, do we use this successfully in Scientology? Where else could we use it?

Давайте взглянем более внимательно, почему они это упустили. Они не могут смотреть на мозг, поэтому они смотрят на его заменитель.

Anyplace, providing it was done by a Scientologist.

Если обратиться к основным терапиям, старинным терапиям того или иного толка, то одной из них окажется психоанализ. Психоанализ настолько зациклен на значимости переживаний, что на сами эти переживания взглянуть у них уже нет времени.

So we come very specific here. A Scientologist would have to know that he was being a little bit overawed in order to bring himself up to confront what was overawing him slightly. Here he's presenting to the audience these data, key data of one kind or another, and asking this person to define it and that person to define it. And he gets a squirrely definition there, so he goes over there and he asks that person to define it. And he gets a good definition for there, and so he says this and that.

Так что образование или учеба, существовавшие в прошлом, представляли собой систему уклонения от наблюдений. А систематическое уклонение от наблюдений рано или поздно приводит к неприятностям, и в эти неприятности попало образование в целом.

And all the time asking the rest of the group, "Well, now, do you agree with that? Do you agree with that, really? You think that is the definition to it?"

Человека отправляют учиться — ну, я не знаю, сейчас оптимальный срок обучения колледжа — это что-то около 60 лет; и у него на самом деле вырабатывается стойкая привычка уклоняться от знаний. Понимаете? Он живет по системе, посредством которой можно избегать знания о чем-либо. Как ему это удается? Да он просто изучает это!

Somebody defined a cycle of action as something used by a trick cyclist. And he looks around to the rest of the group, and he says, "Now, do you think that's what a cycle of action is?"

Значимости, основные связи, модели, а также полы, стены, механизмы, шестеренки и ботанические сады существуют на самом деле. Все это существует. Но тот, кого вы пытаетесь чему-то обучить, обыкновенно находится в любопытном состоянии избегания реального объекта посредством изучения придуманных знательностей.

The rest of the group says "No, no, no." And somebody starts to mutter in the back.

Вот классная здоровенная машина: хромированные шестеренки, позолоченные рычаги и — о, да, впечатляющая громадина. Огромная, красивая — все дела. К ней подходят двое. Один говорит: “Что это такое?”

And he says, "Well, all right, now you tell me what a cycle of action is," see, and "Do you think that's what a cycle of action is?" and so on; just variations on that theme.

И другой отвечает: “Это быстроколка”.

Well, the reason this is so formidable is actually more than simply the control of people. The person doing this is confronting the exact mechanism that got him that way in the first place: a vast mob of people agreeing that that is the datum.

“Да? Это она? Я и не знал!”. И уходят.

So a fellow to do this has to realize that. And the only person that would realize that would be a Scientologist.

Как легко насытить чью-нибудь жажду знания, просто дав ему название! Вам стоит изучить это. Некто подходит к вам и спрашивает: “Какие обстоятельства заставили человека после развода прыгнуть в воду с пирса с камнем на шее? Что происходит с такими людьми — они развелись, чтобы не жить вместе, и после этого ломают себе шеи? Но с чего это они?”.

So it's no wonder that it wasn't invented and used. But it's a killer.

И вы начинаете объяснять: “То, что он сделал своему партнеру по браку, стало беспокоить его в виде мотиватора. Человек, который так расстроен по этому поводу, должно быть, совершил какой-то проступок”.

Now, if you wanted to teach a bunch of stenographers how to stenographer – supposing you were running the Gregg Business College, or something of the sort, and you were a Scientologist.

Ну, ваши объяснения, возможно, неплохо дойдут до него. Возможно. Вы просто выкладываете напрямик весь анализ семейных проблем. Парень после развода покончил с собой. Значит, он, должно быть, совершил что-то, чтобы заполучить мотиватор такой степени. Мы это кому-нибудь объясняем, мы даем ему какую-то информацию. Для чего нужна эта информация? Для использования в игре под названием “жизнь”.

Every once in a while somebody writes me and says, "I have left Scientology professionally now. I am running a mortuary business," or something, "and I'm using it in my business, and the business is very successful, and I owe all this to Scientology, and I'm getting some other morticians interested." And yet he began the thing by saying he was no longer a professional Scientologist.

А теперь давайте полностью откажемся от ответственности, которая у нас есть как у саентологов, просто отбросим это куда подальше, и скажем: “А-а-а-а!”.

I guess people had the narrow definition that a Scientologist would be totally one who audited individuals. I guess when they said then they weren't any longer in Scientology, they meant that they weren't in auditing.

И они спросят: “Да? Зачем, с чего это он?”.

Well, the funny part of it is, a person couldn't do this with a group unless he could audit. It's actually an auditing process, one kind or another, and you have to handle that group as, not a series of preclears, but as a preclear, or as a composite of circuits of some sort or the other. And one comes up and another one comes up ... And you just run it out.

“Ну, да у него э... э... псевдомания. Это очень серьезное недомогание. Это болезнь... это болезнь, которая часто появляется после разводов. Pseu­domania marititus *Псевдомания семейная (стилизация под латынь). ''”.

And why is it so successful? And why do people gain in IQ with such rapidity? Of course, they gain in IQ if you simply stand and talk to them about these same data. But this is nothing compared to the gains you get on this agreement.

И вы будете просто ошеломлены, заметив, насколько часто подобная “глубокая”, “основательная” чушь заставит человека радостно развернуться и поскакать прочь с чувством полного удовлетворения. Понимаете? Теперь он “знает”. А что он знает? Просто запомнил мудреное слово, вот и все его знание. Это все, что он знает.

"Now, what do you think that means? Now you tell me. How about you?" And so on. And variations of that theme.

Давайте внимательно посмотрим на это — и тогда мы заметим, что этот человек стремится уклониться от ситуации. Этот человек не желает участвовать в происшедшем и вы предоставили ему оправдание. Вы дали ему надуманное название. Теперь ему больше не надо на это смотреть. С этого момента он больше не лезет в это дело и чувствует себя превосходно.

Well, one thing it does is quite amusing. Somebody says that a cycle of action is a trick cyclist. Well, the rest of the group says, "Ha-ha-ha-ha!" And he says, "Hey, what do you know? I'm not in agreement with the multitude. I'd better take a look at my values."

Вы подарили ему нитку от плаща своего авторитета. Он получил сведения от авторитетного источника, так что теперь он сам стал таковым. И после он идет и рассказывает своему дружку-механику: “Ты знаешь... ты знаешь Пита?”.

He does. He thinks it over, he talks it over a little bit, he mutters about it, and the next thing you know, he comes off some false values which are discursions from the basic agreement of that particular pin of life, see?

“Ага. А что с ним?”.

So the individual who gets it dead wrong can be counted on to do some advancing, even if he gets mad. He'll do a little advancing, just like that, by having his opinions called to account. Because if his opinions are off beam on these exact fundamentals of what he is doing, which is living, then he's doing a nonfundamental job of living. That's all there is to that. It's as simple as that.

“Ну, ты в курсе, что Пит... он ... с ним произошло несчастье”.

Now, we take these stenographers in Gregg Business College and we could, of course, and should, really, continue with just the same thing: cycle of action, ARC, and that sort of thing, and get these things all thrashed out, till they all reach an agreement on them.

“А что с Питом?”.

And if we're really doing a thorough job, then we'd go all over them again. We would do this repetitively several times, and, man, we'd have people who were way up in tone. But we would include some specifics that addressed exactly their professional activity.

“Ну, у него ... э... псевдо... ммм... короче, страшная болезнь!”. Вот и все данное.

"Give me a definition for typewriter. All right, you, Maisy: definition for a typewriter. Mm-hm. That's fine. Now, the rest of you agree with that, hm? Do the rest of you agree that a typewriter sometimes serves as a paperweight? Do you think this is right?" And here we go, see?

Итак, если этот способ передачи понимания доминирует, то люди в значительной степени избегают реальных объектов, действий или жизненного бытия. Должно быть так! Так или иначе, они действуют по “принципу уклонения”. Вместо того, чтобы идти прямым путем, они идут огородами.

The next thing you know, they would be in communication with a typewriter better, because they'd found out that a typewriter was a machine with a goal of obeying a typist and putting letters on a piece of paper in a roller. We don't care what kind of a definition they finally agreed on; we don't even care how sloppy the English in it would be, or how many modifying phrases and participial clauses there would be attached to it, or how cumbersome the thing was. This we wouldn't care about.

Парень хочет узнать, как выстроить небольшую бетонную плотину. Вы учите замешивать бетон, делать формы, рассказываете ему что-нибудь о давлении воды на определенных глубинах и о необходимости боковых укреплений. Это целая наука, а вы, скажем, обучаете его всему этому за один вечер. В нашем обществе так не делают. В нашем обществе его отправляют в колледж на четыре года. И когда он заканчивает колледж, то даже не знает, что такое плотина. Впрочем, ему на это наплевать *игра слов Dam — плотина, и Damn — ругательство: “When they come out, they don't even know what a dam is. They don't give a damn either.”.

Итак, образование может быть разным — например, быть наукой уклонения - как уклониться. И мы могли бы построить такую науку, у нас бы получилась удивительная наука. Она была бы ужасно популярной. И составить ее можно было бы таким образом, чтобы никто никогда ничего никоим образом не смог бы выяснить. Мы бы обучали людей по такой системе, что если они посмотрели на стену, то им тогда необходимо отыскать ее в учебнике. А отыскав ее в книге, им потом надо было бы обратиться к логарифмической линеечке, которая работает с фонетикой. И после этого они могли бы посмотреть на обозначение на этой логарифмической линеечке, тем или иным способом, и это дало бы им комбинацию слогов, которую им и требовалось отыскать.

We'd be waiting for somebody to say "The cycle of action is create, survive, destroy."

Вы были бы весьма изумлены, но книга по этому предмету, написанная в очень серьезном и напыщенном стиле, имела бы просто громадный успех. “Наука познания того, как учиться” — так ее можно было бы назвать, и дело было бы в шляпе.

Not a soul there ever read the book. They don't know that.

Вы бы смогли это сделать, просто используя их механизм уклонения. Просто позволили бы им уклониться.

Somebody would come up and say, "Cycle of action – we finally got this cycle of action. And a cycle of action, we finally figure out, and the cycle of action means that something starts and keeps going for a while, and then it flops."

Наша система образования менее сострадательна, гораздо менее сострадательна, так как мы основываемся на весьма здравом принципе — что от учебы не умирают. А они работают с ассоциативным данным — с данным, а не с реальным предметом, основываясь на теории о том, что капля учебы убивает слона, что познание — опасно.

And this is perfectly acceptable.

Есть даже старая пословица: “Малое знание опасно”. Как бы им хотелось добавить к этому: “Малое знание, большое знание и вообще любое знание сведет вас в могилу!”. Это теория о необходимости уклонения в образовании.

"The rest of you agree with that?"

К нам это не относится, мы идем дальше. Мы точно знаем, что человек (сама личность, а не тело) может без последствий общаться или работать с чем угодно. И единственные вещи, приносящие ему какие-либо неприятности — это те, с которыми он не смеет связываться. Неприятности человеку доставляют те вещи, которые он не желает познавать. Итак, что для нас означает “познание”? Это просто означает “общение”. И не означает “данное-заменитель”.

"Yeah." Bunch of truck drivers. "Yeah! Yeah, that's it! That's true! That's the dope! Right! We got it! It's like a tire: gets manufactured, runs for a while, boom!"

Это ужасно, жутко и чудовищно просто. Вы хотите что-то познать — так общайтесь с этим.

So the fellow teaching it would have to be a Scientologist. He'd have to know what a cycle of action was. He'd have to be able to sort of have a picture of it in his mind, you know? Eyuh-thuh. Somebody comes up and says that.

Один из способов общения с чем-то — подробно это обсудить. Предположим, имеется некое данное. Допустим, это не реальный объект, а просто постулат тэтана. И он исчезает только после того, как его обсудят как следует, а во многих случаях — когда его тщательно обдумают.

Now, a fellow who didn't know anything about it couldn't do it. Because he wouldn't know when to stop. He's liable to call to account definitions which are on the beam.

Человек доходит до состояния, где он уже не может обдумывать это, и тогда ему надо обсуждать это. Но многие делают оба действия сразу — они обдумывают, обсуждают — и постулат лопается.

You get the idea? He's liable to say, "Yeah, well, all right. Do the rest of you think that's it?"

Данные состоят из постулатов или присвоенных тэтаном значимостей. Вот что такое данные. Это все, что они собой представляют.

Get the difference.

Присвоив чему-то определенную значимость и придя по этому поводу к единому согласию, тэтаны получают “факт”. Уловили? А теперь пусть кто-нибудь скажет мне, каким образом простое соединение или общение с этими соглашениями может само по себе кого-нибудь убить? В самом деле. Ну, так случилось, что здесь образовались такие вот стены. Тут просто вложен постулат, который говорит: “Я — нечто присутствующее здесь согласно соглашению, ратифицированому в Угвельде в 18 милях к югу от Седьмого Неба”. Вот что такое стена.

Well now, that system would then be used to clarify livingness in general or specific capabilities or characteristics amongst a certain group of people.

Так что если при общении с соглашениями других людей существуют большие затруднения, то в таком случае, разумеется, больших затруднений не избежать. Так как эти большие затруднения — просто еще один постулат.

Now, let's take acting. If you took a bunch of actors, and you wanted them to be better actors, you could process all of them. But one of the actions you'd have to undertake to consolidate a company of actors would be this type of an activity.

Так мы подходим к основе саентологического образования — то есть что общение с чем угодно, где угодно и когда угодно тэтану никак не повредит. И мы должны научить его только этому, если хотим дать ему образование. Он должен это знать. Он станет весьма сообразительным парнем, если субъективно, на собственном опыте познает — для этого может потребоваться некоторое количество процессинга, конечно — что знания о чем-то его не убьют. И если он это познает, то он научится учиться.

And you'd have to reduce acting to its common activities, those that had common denominators to all acting. See how we'd have to do that?

Очень любопытно, что после такого понимания сделать из этой науки что-то жутко сложное практически невозможно. Человек может изучить то, с чем он в состоянии общаться. И это общение ему ничем не повредит.

We could go over this, then; we reduce it to maybe fifteen titles, each one, one after the other. Each characteristic – we'd wind up with about fifteen of them, or something like that.

Конечно, тут есть кое-какие заморочки, которые портят дело. Если толкнуть тело под циркулярную пилу, то его разрежет на части, что, по всеобщему соглашению, считается болезненным. Однако это совершенно отличается от того, как тэтан общается с циркулярной пилой. Вы экстеризуете кого-нибудь, толкаете под циркулярную пилу, а он говорит: “Здорово!”.

We'd even take the parts of acting. We could take the stage. We could take an audience. "What's an audience? All right, you define an audience."

Ну, самое забавное здесь то, что если бы тело не было сотворено в соответствии с соглашением о том, что оно может разрушаться от собственного опыта — все уже согласны с тем, что тело может быть разрушено собственным опытом — то его можно было бы толкнуть на циркулярную пилу, затем вытянуть назад и все части тела просто заново собрались бы воедино. Если бы тело не имело фактора ощущения, то и боли бы тоже не было. Но как только к телу добавишь фактор ощущения, сразу обрекаешь людей на боль и разрушения.

"Rryrrr-rowrr! Yeah, that's what an audience is."

Прежнее образование, таким образом, можно было бы определить как (и это ужасно) “помещение данных в память людей”. По этой причине прежнее образование принимает гипноз, равнодушно по отношению к реальному применению информации, не анализирует деятельность и совершенно уклоняется от какой бы то ни было обладательности, что, разумеется, не дает никому ни единого шанса. Помещение данных в память заставляет полагаться на опыт, а не на восприятие. Это два разных подхода. Запомненный опыт — нечто совершенно не похожее на восприятие или суждение о ситуации.

And you'd at least let them work out a tremendous amount of hostility on the subject of hostile audiences and so on. You'd probably run the last two or three flop plays out of them, just with just that, see?

Я вовсе не хочу принизить прежнюю систему образования — я хочу ее просто похоронить.

In other words, you'd have to break this subject down. So you'd have to know a great deal about Scientology and a bit about what you were trying to break down. You'd have to have observed what was going on.

Саентология применяет совершенно иной подход. Пока он еще не полностью отработан и не выровнен по краям. Но действует он примерно так: вы предлагаете другим людям данные для усвоения и использования, и способствуете усвоению этих данных, с целью достижения ими лучшего управления жизнью. Это гораздо более длинное определение, но на самом деле близкое к фактическому.

Now let's take several other fields.

Если вы собираетесь работать в области образования, то у подобной игры должна быть цель. Должна быть какая-то причина. И пока вы не добавите ее к вашему определению, вы никуда не придете.

Let us take the field of medicine. Now, how much medicine would you have to know to run this on medicos? Really not very much.

И когда мы предлагаем человеку какое-то данное, то это данное для него должно находиться под его самоопределением, а не храниться в его памяти. Поймите разницу. Человек должен уметь распоряжаться этим данным согласно собственному определению. А если этого не происходит, тогда его нельзя полностью использовать его в жизни.

"So, what's a patient? Now we're going to define patient. Now, you, Dr. Jones, how would you define a patient? Oh? Ho-ho! Somebody who pays a fee. Very good, very good."

Мы даем ему информацию таким образом, чтобы он распоряжался ею, использовал эту информацию, подбирал, оценивал и применял ее в жизни к определенным бытийностям и видам деятельности. И мы никогда не позволяем данному болтаться в воздухе безо всякой связи с чем-либо.

We'd eventually get back some of the ethics and so forth that they had in medical school and lost there. We'd eventually get this and that and clarification. We would also get greater interest in their own profession.

То, что я вам ранее описал как систему уклонения от образования, присуще каждому преклиру, которому вы когда-либо проводили одитинг. Вот он сидит тут в валенте своей матери. У него очень больное сердце, ужасно больное! Вы задаете вопрос: “Ты знал кого-нибудь с больным сердцем?”

Now let us take an organization, and this becomes very, very, very important, because it is a part of organizational Scientology.

А он отвечает: “О”, — говорит, — “Да. Мать”.

Organizational Scientology is moving right up to the front, because we are actually processing more and more large firms. And so far, we are simply processing them either on a PE basis, just teaching them fundamentals of life, or we are doing it individually. That is, the Association is doing this, and it's doing a great many of these. Some of them are coming up every time you turn around, all abroad. It'll be happening here in America soon enough. Individual or PE Course.

Вы говорите: “Хорошо. Ты можешь вспомнить случай, когда у твоей матери болело сердце?”.

Now, you have to know something else here. You have to know this other thing about special activity.

“О, да. Да. Сколько угодно”.

Now this same method of training can be used on an individual. And the second you move into settling an organization in place, you use a different type of education than would ordinarily be used.

Вы говорите: “Хорошо, а что насчет твоего собственного сердца? Может ли это иметь какое-то отношение к матери?”.

You don't issue him 825 directives, all of them more or less conflicting, but beautifully typed. You issue him instead a Scientologist, who takes up his job with him. And you put this individual on post. I'll tell you much more about that when I start to tell you how to run a practice. But, you put him on post, and you get him to define his activity until he has a stable datum for it. And you just keep doing this with him.

“Да, я бы даже сказал, большое отношение!”.

Oh, he'll weep and tear his hair. He's liable to do anything before he gets through. It's quite an adventurous activity. Just exactly what you did with life, with a group, you do with an individual. And it's the darnedest auditing you ever ran into.

Он не дал вам никаких данных. Все осталось за черной базальтовой стеной.

You run out a whole field of confusion when you do this. One of the most vital activities that could be engaged upon by a Scientologist. It's quite interesting. But as I say, we'll know more about that later.

Мне приходилось встречать людей, которые садились и в точности описывали все, что с ними не так. Они хорошо изучили это. Однако неприятности остались на месте. Они не избавились от них ни на грамм. Как так? Вероятно, это просто не может исчезнуть?

Now, here then is the special characteristic or just the fundamentals of life. Remember the rule is that you have to get a person to define it, find out how much of their agreement exists with it, discover any further ramifications or things that have to be added to the definition, and then you eventually get them to achieve a stable datum on this subject.

Это просто урок, который они получили. Все, что с человеком не так — это просто уроки, которые он получил. Людям это известно, и поэтому они уклоняются от уроков.

The moment you do that it as-ises a tremendous quantity of confusion; when they really do it.

Но первое, что было с ними не в порядке — это уклонение от урока, что заставило их затем уклоняться от еще большего числа уроков, и каждый пропущенный урок делал их все большими жертвами обстоятельств. И пошло-поехало...

So here we have a group activity going down to an individual activity.

Сколько разных способов можно придумать, чтобы просто хорошо обучить людей предмету образования? Сколько способов вы можете придумать? Ну, а сколько техник одитинга вам известно? Довольно много, достаточно много. Но ввиду того факта, что вы действуете в области образования, это, конечно, в большой степени зависит от общения. Так что существование общения должно быть продемонстрировано прежде, чем будет предпринято какое-либо образование, и только так оно может стать образованием в саентологическом смысле, а не еще одной инграммой.

It always used to be that an individual activity expanded out to a group activity. But here's a new one.

Всегда можно треснуть кого-нибудь по голове и сказать: “Это послужит ему уроком!”. Ну да, это послужит ему уроком — на всю оставшуюся жизнь. Это будет учить его каждый день. Но чему? Бог знает! Трудно предугадать заранее.

This same process has been used very successfully, and is being used successfully, which was originated on a group and now it's applied to individuals – see that? – as instruction.

Предположим, во время этого удара было сказано: “Да как таких земля носит!?”. У нас был один парень, он работал, по-моему, на “Северо-западных Авиалиниях”, и у него в банке была такая фраза; и у него на земле вообще ничего не получалось. Поэтому он стал пилотом, хотя и ненавидел эту профессию, но ведь “земля его не носила”! Другой парень с точно такой же фразой может стать священником.

Instruction. Odd kind of instruction.

Человек будет настаивать на том, чтобы действовать по собственному выбору и делать все самостоятельно. Но если его свобода выбора не будет ясно наблюдаема, если ее суть не будет очень хорошо видна, если человек не будет иметь управления над этим, зная, что он этим управляет… [то это не свобода!]. Это очень важно!

A fellow's an accountant. You say, "All right. Now here you are, and here I am and..." Sort of an "Am I here?" sort of a "Is this a room? Is this a session?" sort of a conversation, you know?

Если вы дрессируете львов — говорят, что если вы дрессируете львов, то должны действительно знать, что работаете именно со львами. М-да, я об этом слышал. Некоторые осмотрительные люди время от времени привлекают к этому внимание.

"I understand you've been on the job quite a while," and "Do you know Mr. Smithers well?" and so on, "your boss," and two-way comm. And "All right, well, we're supposed to do something here. I want you to explain something about your job to me."

Если вы работаете с человеком... хм! Бог знает, с чем вы работаете. Может, вы дрессируете льва, а может — посмотрите на этих малышей. Они носятся взад и вперед по улице, стреляя друг в друга из игрушечных пистолетов. Уже через пару минут вы запутаетесь, определяя, кто они. А кто они? Ну, я не знаю. Кто угодно: Шерлок Холмс, Арнольд Шварценеггер, Робин Гуд *В этом месте на самом деле перечисляются другие персонажи, неизвестные в Росии. или — кого там повесили — кто-нибудь еще. Они представляют себя кем-то. Они представляют себя тем, кем на самом деле не являются.

Well, he's always willing to do that. He thinks you're there to explain his job to him. And this takes him by storm, because you don't do that. You say, "What is a good definition for accounting?"

Человек начинает беспокоиться только тогда, когда он становится самим собой.

And he gives you some long, involved thing out of the Alexander Hamilton Institute for Higher Federal Swindling.

Системы образования, соответственно, должны принимать в расчет только безопасные аспекты общения, формул общения, фактов общения, и сортировать передаваемые данные так, чтобы у другого человека была возможность использовать это в его жизни.

And he gives you this, and you say, "Well, that's very good. But do you think that is – just think it over for a moment – do you think that is..." Pick up any clause in it, any phrase in it. "Do you think that belongs there?"

Все это ужасно зависит от общения, точно? От общения и всех составляющих его формулы. И каждый раз, когда вы уклонялись от этого, с тех пор как вы учились в школе, вы чего-то не узнавали. Было что-то, чего вы не познали. Это точно. Никто не потрудился привлечь ваше внимание, никто не потрудился объяснить, где это применяется, и вы прошли мимо. И по сей день вы, возможно, думаете, что два плюс восемь будет двенадцать. (Разумеется, это ваш постулат. Если вы в достаточно хорошей форме, так оно и будет, но здесь не о том речь).

"Well, I don't know.

Образование, как это ни странно, практически полностью содержится — кроме самого определения — в старинных логических основаниях Дианетики. Вот анатомия образования. Их можно назвать аксиомами образования. Но они совершенно отсутствуют в области образования.

"How would you rephrase that?"

Некоторые из них были почти известны еще в те времена, когда преподавался предмет “логика и искусство вести спор”. Удивительный предмет. Однажды у меня был учебник по нему — просто великолепный! Какая простота! “Как нанести поражение оппоненту в дискуссии”. Удивительный список. То есть они имели в виду именно это — действительно нанести поражение оппоненту в дискуссии; там излагался полный анализ того, как можно нанести поражение кому-нибудь в дискуссии, в споре, но к сути дискуссии это не имеет никакого отношения — так там и было сказано: как отвлечь внимание оппонента. Это доходило до таких технических приемов, как: “Пусть его время от времени окликают с задних рядов”. Так и делали. Прекрасный учебник. Главное — практический! Жаль, что я его не прочитал!

And it's a funny thing that you're asking him this question, because he's never thought about the definition before.

Во всяком случае, там было одно небольшое данное — самое волшебное данное, о котором вы только могли слышать: “Никогда не атакуйте действительную информацию вашего оппонента. Атакуйте только источники его информации”. Перечитайте это — дьявольская штука!

And he starts knocking it together, and after you've done this with him for maybe an hour, this professional accountant comes up with a definition for an accounting, something he never had before.

Парень говорит: “В прошлом году была использована двести одна тонна урана”.

And all of a sudden, about eighteen hats he thought he was wearing disappear, and about three more he didn't know he had appear, and his job starts to orient. And being a stable datum now, he can handle his communication post, which is all he is occupying.

Вы молчите. Он показывает ценность урана, расходы и так далее. Вы не говорите: “О!” — или: “Ну надо же”. Вы никогда с ним не соглашаетесь. Дискуссия — это спор. И в этой книжке это было очень ясно определено — а печатали ее приблизительно в 1866 или 1867 году — вы ни в коем случае с ним не соглашаетесь. Вы спрашиваете: “Кто это сказал? Откуда у вас эта информация?”.

All right, now, let's see, then, that there is a method of teaching by definition and getting agreement. There is a method of teaching that way.

“А-а”, — отвечает он, — “это было у Боркса и Сноргельберса, в их отчетах по добыче руды, опубликованных в Ежемесячнике Шахтера”.

There is another method of education, which is lower than this, and which is quite fabulous. It's fantastic. In fact, I'm ashamed to mention it. It's too fundamental. It's right down in the bottom drawer.

А вы говорите: “А какая организация выпускает этот Ежемесячник Шахтера?”.

I'm going to pick somebody very bright here in order to do this with. And you understand this is just a demonstration. Have I got any volunteers? Thank you, Harold.

“Ну, конечно же, это Объединенные Труженики Шахт”.

PC: Okay.

И вы говорите: “А-а… Все ясно”.

LRH: All right. Now I'm going to say something, and then I want you to say something. Is that all right with you?

И даже если бы журнал был издан Национальным Комитетом Республиканцев*, вы бы точно также сказали: “А-а… Все ясно”.

PC: Yeah.

Полагаю, всех, кто знал этот предмет, уже поубивали. Именно за это их и уничтожили, так что теперь такого предмета больше не существует. А книга была просто превосходной. Жаль, что у меня она не сохранилась.

LRH: All right. One, two, three.

Как бы то ни было, если мы хотим передать данное полностью, так, чтобы оно зафиксировалось навсегда и было вне какого-либо контроля, необходимо не скрыть его источник или солгать по поводу его источника: нужно этот источник убрать с глаз долой. Необходимо приписать это данное другому источнику. Затем немного его исказить. И потом снабдить его огромной значимостью: а если кто-нибудь скажет, что оно незначительно либо что оно вообще не имеет смысла, натравить на него всех собак. Выгнать его из учебного заведения, оставить на второй год, завалить его родителей жалобами. Звучит дико, не так ли? Просто ввалить ему по первое число только потому, что он не знает, что Сноргель и Фуггельбаум делали то-то и то-то. Если он не верит в это, то он попался.

PC: One, two, three.

Вот такое оно — старое образование. Чего хорошего в самом данном? Да совершенно ничего. Это было сказано Сноргелем и Фугельбаумом — и тут все ясно!

LRH: Now, that's very good. Now, did you say that?

Приведу теперь обратный пример. Говорят, Эйнштейн имел довольно близкое отношение к изобретению атомной бомбы. Изобретена она была не без его авторитета. Ее приписали в ряд его заслуг. Но если хорошенько вдуматься, Эйнштейн не мог сказать: “Сегодня вечером атомная бомба не взорвется”. Он не мог ни сказать, ни предотвратить этого. И причем тут тогда его авторитет? Какая разница — был он авторитетом или нет?

PC: Yeah, I said that.

На самом деле авторитет не имеет никакого отношения к атомной реакции. Бомба либо взрывается, либо нет — вот и все. Это факт установлен и тверд. В большей степени по той причине, что сам Эйнштейн значительно слабее того огромного количества людей, которые на прошлом траке согласились с тем, что атомные бомбы взрываются. Его просто переголосовали! Так что вас втолкнули в то же ужасное состояние, которое я отношу к категории “мнения большинства”.

LRH: Well, why did you say that?

И эта армия авторитетных мнений и образования склонна вводить людей в зафиксированное состояние ума. Если то, чему их учат — истина, то люди сами смогут убедиться в ее истинности, так как невозможно кого-либо обучить тому, чего он уже в какой-то степени не знает. Неважно, насколько это знание призрачно и астрально — оно все равно присутствует в некоторой степени.

PC: Because you said it.

Например, вас нельзя с пользой обучить — так чтобы вы могли этим пользоваться — какому-либо данному о человеческом уме, с которым вы уже не согласны. Вам можно, конечно, рассказать и о выдуманных вещах, о человеческом уме, если при этом упомянуть о том, что это — просто выдумки. В противном случае вас придется обучать под гипнозом — просто внедряя в вас новые убеждения, которые вы не сможете использовать или изменять. Это пришлось бы делать на гипнотическом уровне. Хорошо ли это? Ну, добавится новое данное. И если достаточное количество людей будет загипнотизировано и убеждено в том, что в каждом мозгу есть индукционные катушки* Форда, то, наверное, через несколько поколений в генетической линии появятся индукционные катушки Форда. Но пока этого еще не произошло — ни разу.

LRH: Oh, I said it and then you said it!

Другими словами, нам легче всего изучить то, с чем мы согласны. Вот почему многие люди бросают заниматься наукой. Наука — это досаднейшая масса выдумок, какую только вам приходилось встречать. Но в отношении этих выдумок существует достаточно единое и согласованное намерение, которое зиждется на серии уже окаменевших выдумок и предпосылок, с которыми все согласны. Хотя, я вас уверяю, эта окаменевшая масса соглашений [т.е. физическая вселенная] вовсе не нуждается в дальнейших выдумках. Тем не менее, их выдумали, просто ради того, чтобы кого-нибудь чему-нибудь обучить.

PC: Uh-huh.

Есть хороший тест для преподавателя — для определения того, знает тот свой предмет или нет. Это количество данных, которые он заставляет студента усваивать, не задавая вопросов. Если преподаватель в какой-то форме настаивает на том, что без дальнейшего анализа или оспаривания, каким угодно образом, студент должен усвоить большое количество данных, то становится ясно, что парень не знает своего дела. Он боится. Он чувствует, что нельзя позволять кому-либо проверять эти данные. Так что он заставляет делать что-то другое. Он заставляет делать что-то другое.

LRH: Now, do you remember what you said?

В образовании, учителю совершенно необходимо оставлять за студентом право выбора в отношении тех данных, которые ему преподают. И если что-то не согласуется с опытом этого студента и не является истинным в окружающем его мире, то преподаватель должен позволить такому студенту самому проанализировать это, и поступать соответствующим образом. И только таким образом можно что-либо успешно использовать.

PC: One, two, three.

Инженерное дело терпит неудачу в основном из-за того, что в области инженерии поумирали все инициативные люди. Последний из них давно уже не с нами.

LRH: That's very good. All right. Now, you see how this goes now. All right, I'm going to say three more numbers, and I want you to repeat them, okay? That's good.

Ко мне недавно приезжал один малый… я даже удивился, я просто был слегка потрясен этим случаем. Он приехал ко мне в Лондон, оповестив меня телеграммой за два-три дня до своего прибытия. Еще за пару недель до его появления ко мне просочились какие-то слухи, но конкретный день был назначен телеграммой за три дня до встречи. И он пожелал приехать и увидеться со мной в моем лондонском офисе. Он сообщил, что хочет поговорить со мной. Он не настаивал на срочности.

PC: Mm-hm.

Я сидел и недоумевал, о чем мы будем говорить — малый тот был из весьма высоких сфер. Наверное, это был ведущий разработчик в области аэродинамики при американских ВВС. И я подумал: “Чего это ради такой человек возжелал со мной разговаривать?”. Я даже представить не мог — вроде никаких проступков с моей стороны не водилось.

LRH: All right. Six, eighteen, twelve.

И вот он вплыл в мой кабинет, присел, взял одну из моих “Kools” *марка сигарет. , не отказался от кока-колы, хотя на предложение выпить водки ответил отказом — сказал, что не привык к таким напиткам; и потом проболтал со мной около получаса, затрагивая некоторые последние разработки.

PC: Six, eighteen, twelve.

Я соглашался с ним. Я подумал, что это было неплохо, даже что-то понял, кое в чем разобрался, выстроил несколько незрелых предположений и в завершение сказал, что это здорово. Он по секрету рассказал мне, что подыскивает себе на замену человека, который был бы значительно моложе его — ему был 71 год и он работал еще с братьями Райт, и что — довольно любопытно — однажды он может попросить меня поодитировать его. Но, видимо, не это было основной целью его визита.

LRH: All right. What did I say?

Ну, после он взглянул на часы, вышел, сел в машину посольства США, поехал в аэропорт, взобрался на самолет ВВС США и отправился по своим делам; он летел в Брюссель — там собиралась большая конференция, а после улетел домой. Это все, чего он сделал в Лондоне. А я сидел и чесал затылок — не мог понять, что, черт возьми, происходило? Я совершенно не мог понять. Ни малейшей идейки.

PC: Six, eighteen, twelve.

Но после того, как прошло достаточно времени, я, в конце концов, понял, что было не так. Тот парень был одинок! Вот и все. С тех пор я о нем не слышал. Я просил его как-нибудь захаживать — он ответил, что непременно. Но он даже дома не появлялся. А все это очень интересно.

LRH: Is that what I said?

В нашем с ним разговоре было достаточно легко определить тот факт, что в своей области он был единственным, кто действовал, самостоятельно выбирая данные и теорию. И он чувствовал это. Все остальные, кто занимались аэродинамикой: его коллеги, помощники — особенно его помощники — работали на основании фиксированных данных, по которым уже существовало общее согласие в этой сфере деятельности, и которые вовсе не обязательно являлись истинными. На самом деле, я никогда не мог понять — да и он тоже — как можно применить исчисление к аэродинамической поверхности, и создать профиль крыла на основании математических расчетов. Он сказал, что перед постройкой реальных самолетов всегда интересуется, отправили ли тестовую модель в лабораторию для замеров, и не успокаивается до тех пор, пока этого не сделают.

PC: Yeah.

Да, этот человек был реалистом, ужасным реалистом. Если нельзя подумать о чем-то или посмотреть на это, то вы ничего об этом не узнаете — так что какая вам от этого польза? Именно этим принципом тот парень и руководствовался. Хороший принцип.

LRH: You're sure that's what I said?

Боюсь, для меня в области образования нет никаких святынь, включая Саентологию. На самом деле я готов спорить и даже отстреливаться сколь угодно долго от того, кто стал бы меня убеждать, что какое-либо данное может быть неизменным и никогда не потребует пересмотра. Боюсь, меня было бы трудно убедить в этом. Разумеется, в принципе это возможно. Например, всех вас похитить и требовать выкупа до тех пор, пока я не признаю, что луна сделана из зеленого сыра — ну, тогда я бы, вероятно, согласился, что луна сделана из зеленого сыра, потому что передумать не менее просто.

PC: Yeah.

Я не пытаюсь поддерживать нерушимую целостность, жертвуя всем подряд.

LRH: Well, do you recall what I said? Do you really...

Единственная участь, которую я считаю хуже смерти — это “совершенно зациклиться на полном траке со всеми данными, которые когда-либо были выдуманы и по которым достигнуто общее согласие”. Это единственная участь, которая хуже, чем смерть. Но есть и еще одна, почти настолько же плохая — сторониться каждого данного только потому, что с ним согласны. Необходимо быть гибким в обоих отношениях. Иначе говоря, вы не обязаны принимать каждое данное за стабильное и неизменное, но при этом не стоит отбрасывать те, что выглядят стабильными и неизменными. Ни так, ни эдак лучше не поступать. Нет необходимости принимать их, нет необходимости отталкивать их. Плюньте на это. Не настолько это важно.

PC: No, I recall what I said.

Мы тут в Саентологии разработали массу данных, которые, несомненно, являются общими знаменателями соглашений на всем траке, которые большинство людей воспринимает именно так. Людей заставили перестать считать (или они сами перестали считать), что они участвуют в процессе создания, так что многие из них уклоняются и сторонятся этого, так как если они подумают еще раз о том, о чем когда-то уже думали, это, очевидно, убьет их. По мере исследования этого мы приходим к определенным четким методам и соглашениям, посредством которых мы можем достигнуть их, и изменить их тем или иным образом, либо закрепить их другим способом, либо отбросить, — что-нибудь с ними сделать. Другими словами, мы и в самом деле способны крутить и вертеть различными фиксированностями или расфиксированностями существования.

LRH: You recall what you said, not what I said?

Иногда у нас это получается хорошо, иногда плохо; но нам всегда легко удается расфиксировать что-то настолько же, насколько оно было расфиксировано изначально, либо зафиксировать что-то так, как оно было изначально зафиксировано. Мы всегда это сделаем. Мы можем опять расфиксировать то, что было ужасно расфиксировано.

PC: Yep. Yeah.

Например, парень идет по улице и у него вдруг проскакивает мысль, что, возможно, кое-что в его поведении выглядит не совсем мужским, возможно, даже несколько женоподобным. Иными словами, возникает данное: “Может быть, я женщина”. Ну, это очень смутное ощущение — возможно, он играет сам с собой, чтобы просто поволноваться. Мы подходим, шлепаем его по плечу, и он рассказывает, что его беспокоит. Даже не стоит говорить ему, что он — не женщина. Я имею в виду, он просто рассказывает нам, что его беспокоит, и — бум! Понимаете, это тут же улетучится.

LRH: Well, that's very fascinating. Well, what number was it?

Вот другой случай — парень идет по улице с другим данным. Он идет и думает о том, что он — мужчина. Довольно зафиксированно, не так ли? Он идет по улице в мужской одежде, в мужской шляпе и с мужской стрижкой, и он действительно убежден, что он — мужчина. Ну, это мы можем расфиксировать, хотя придется повозиться чуть больше.

PC: Well, it was three numbers: six, eighteen, twelve.

Разумеется, в Голливуде это проделывают легко, но мы пойдем другим путем.

LRH: But you do remember it, don't you?

Относительная зафиксированность данных имеет прямое отношение к нашей способности расфиксировать их. Уловили?

PC: Yes, I do.

Мы легко можем зафиксировать в его голове мысль, что он — мужчина, не правда ли? Он уже сам так считает. И мы можем с некоторым успехом зафиксировать в его голове другое, более раннее данное, что он — женоподобен. Это фиксирование и расфиксирование данных. У него имеется некое призрачное соображение, что некоторые из его действий — женоподобны. Мы слышим это, не позволяем ему завершить это общение, перекрываем его, слегка изворачиваем, и со странным видом подозрительно его спрашиваем, не говорил ли этого кто-нибудь раньше? А после с ученым видом говорим: “Ты уверен… ты уверен, что такого случая не было?”, — и потом, — “так, тут у тебя какая-то закупорочка”. Он удивлен: “Что происходит?”. И тогда вы говорите: “Ну, я расскажу, как с этим справиться. Я расскажу тебе, как. Я считаю, самое лучшее, что можно сделать — преодолевать любое возникающее побуждение носить женскую одежду или пользоваться предметами женского туалета, просто покупая эти предметы и храня их на своем туалетном столике. Таким образом, тебе легко удастся осознать, что эти вещи тебе не принадлежат и что тебе совершенно ни к чему пользоваться ими. И каждый раз, когда ты будешь смотреть на них, думай о том, что ты никакого отношения к ним не имеешь”.

LRH: Well, do you recall me saying it?

Другими словами, так или иначе, у нас есть шанс закрепить в его сознании мысль, что он — женщина.

PC: (pause) Mmm... not as well as I recall me saying it.

Проводя параллели к жизни, давайте взглянем на это с точки зрения ленивого человека. Вот парень идет по улице и думает о том, что он — мужчина, а мы шлепаем его по спине и говорим: “Да, ты — мужчина”. Так проще, точно? Он говорит: “Я беспокоюсь — не женщина ли я”, — его это волнует, подходит для дела. Поговорим с ним об этом — и данный вопрос его больше не беспокоит. Очень легко. Это очень просто.

LRH: You remember you saying it better! Well, that's very interesting. All right, now, that's good, that's fine. All right: thirty-two, sixteen, eleven.

Ну, а мы делаем гораздо больше. Мы обучаем людей тому, как зафиксировать и расфиксировать свои мнения. Мы делаем даже еще больше. Мы показываем, как можно зафиксировать или расфиксировать различные соглашения, вещи и постулаты. Вот чем мы занимаемся. И у нас это здорово получается.

PC: You want me to do something with that?

Вот организация, деловая организация, в которой даже мы замечаем отсутствие порядка. Некоторые признаки этого доходят до ее руководителя — до него начинает доходить, что это господствующее состояние дел в его организации.

LRH: Sure; say it!

Ну, мы можем привести в порядок его персонал и линии общения. Мы могли бы проанализировать ситуацию — и это у нас неплохо получилось бы. Но если мы не улучшим общение в этой организации, то она останется такой же запутанной, как была. Мы могли бы сделать с этим что-нибудь. Мы смогли бы изменить ситуацию в лучшую сторону.

PC: Oh! Thirty-two, sixteen, eleven.

А что мы имеем в виду, когда говорим: “В лучшую сторону”? Ну, можно сказать: “она станет лучше работать”. Звучит неплохо. Но лучше сказать так: “Она сможет лучше справляться с поставленными задачами”. Если мужчина пытается стать еще более мужественным, мы можем поспособствовать ему в этом — просто достигать цели; либо заставить его изменить свою цель.

LRH: Very good, very good. What did I say?

Бизнесмену, который считает, что он запутался, мы можем дать образование о том, что он полностью запутался. Могли бы. Мы могли бы просто шарить по углам и щелям, вытаскивать всю на свет божий старый мусор, обращая внимание управляющего на то, как тот и другой сотрудник филонит на работе, забывает о своих обязанностях и так далее. И не предлагать ему никакого решения! И осторожно каждый раз говорить ему о необходимости сдерживать свой гнев и не сходить с ума от всего этого, так как “общий тон организации полностью зависит от настроения управляющего”. Мы бы создали такой хаос, что это место приняло бы совершенно ужасный вид, мы бы и до конца не успели дойти. Это был бы настоящий хаос.

PC: Thirty-two, sixteen, eleven.

Вы можете сказать: “Никому не говорите, что это я вам сказал, потому что я не хочу неприятностей ни себе, ни кому-то еще, но на вашем складе хранится устаревший товар, и ваш отдел снабжения отказывается от новых поставок. Они никому не продают то, что там навалено — никому из других отделов. И с тамошним начальником надо поосторожнее, он, в общем, в плохом состоянии. Работайте с ним очень аккуратно, без резких движений, чтобы ничего не испортить, так как ваше внимание должно быть здесь, на гораздо более важных делах”. Понимаете, что бы вы наделали? Полный атас!

LRH: All right. Do you recall me saying that?

Вы можете усугубить любую данную ситуацию, или упростить любую данную ситуацию; либо, правильно работая с данными, вернуть любой организации собственное самоопределение в отношении того, чем она занимается.

PC: Yeah, but not quite as well as I do me saying it.

Одним только процессом образования вы можете исправить семейные неурядицы в любой семье. Скажите: “Вот кое-какие данные о жизни. Платите ваши деньги и получайте шанс. Вот они. Не хотите — не надо. Если желаете — пожалуйста. Но дело обстоит именно так. Оглянитесь вокруг и посмотрите — соответствует ли это действительности”. Сориентируйте их немного, дайте им какое-нибудь стабильное данное, рестимулируйте какое-нибудь стабильное данное. И внезапно их жизненные обстоятельства исправятся и станут более приемлемыми. Это можно назвать консультированием. А, может, образованием?

LRH: All right. That's very interesting, isn't it?

Вот громадная область в Саентологии, и оказывается, что то, что вы делаете, не просто повышение скорости обучения, но и увеличение свободы выбора человека в отношении того, чему его учат. И если вы умеете это делать, то это приведет человека к гораздо лучшей и более успешной жизни.

PC: Yeah.

Благодарю вас.

LRH: All right. Now we're going to go a little further into this, if this is all right with you, huh?

PC: Sure, sure.

LRH: All right: A hundred, twelve, sixteen.

PC: A hundred, twelve, sixteen.

LRH: All right. Did I say that?

PC: Yeah.

LRH: Do you remember my saying it?

PC: Yeah.

LRH: You do remember it?

PC: Yeah.

LRH: It's easier to do now?

PC: Yes, it is!

LRH: Well, all right! All right.

PC: Yeah, after all that.

LRH: All right, I'm going to say three more numbers, and I'm going to ask you to say them after them. All right?

PC: Right.

LRH: All right. Three, two, one.

PC: Three, two, one.

LRH: All right, that's fine. Now, do you remember the first numbers that we used? The first numbers I said?

PC: Mmmm... no.

PC: Oh, oh!

LRH: Yeah, what were they?

PC: One, two, three.

LRH: One, two, three. All right. Very good. Well then, you can remember what I say, can't you?

PC: Yeah.

LRH: Huh? You can remember what I say, and you can remember what you say, can't you? Huh?

PC: Yeah, yeah.

LRH: All right and it's not very difficult, is it?

PC: No.

LRH: It's not very difficult at all.

PC: No.

LRH: Well, all right. Now, I'm going to ask you something, and that is, did you feel any physical pain while I was saying these numbers to you?

PC: No. No.

LRH: In other words, repeating them and remembering them didn't cause any physical pain. Is that right?

PC: No, it didn't.

LRH: No physical pain at all?

PC: No.

LRH: Well, all right. I'm going to say three more numbers, and I'm going to ask you to say them after them, all right?

PC: Right.

LRH: All right. Eight, seven, six.

PC: Eight, seven, six.

LRH: All right. Now, how do you feel about that?

PC: Good!

LRH: You feel all right about that?

PC: Yeah! Yeah.

LRH: In other words, there's no great tension involved here?

PC: No.

LRH: You sure? You sure? You sure there's no tension? Huh?

PC: Nah.

LRH: Less than there was?

PC: Yeah.

LRH: All right. Now, what was the last thing I said?

PC: Eight, seven, six.

LRH: In other words, this is easy to remember, huh?

PC: Yeah!

LRH: Yeah, it's easy to remember what I say, huh?

PC: Yeah.

LRH: Well, all right. Now, what do you think about it?

PC: Well, I think it's pretty easy to remember what you say.

LRH: All right. You think it really is?

PC: Yeah.

LRH: All right. Now, all of these data, of course, I've been giving you are very nonsignificant.

PC: Yeah.

LRH: There is no great significance to this data at all.

PC: Mm-hm.

LRH: Is that right?

PC: That's right.

LRH: All right. Now let's get just a little more significant, all right?

PC: Okay.

LRH: All right. All chairs are purple.

PC: All right. All chairs are purple.

LRH: All right. Well, is that true?

PC: No. No, it's not.

LRH: Well, what did I say?

PC: You said all chairs are purple.

LRH: And then what did you say?

PC: I said all chairs are purple.

LRH: All right. We both said all chairs are purple.

PC: Yeah.

LRH: Are they?

PC: No.

LRH: No. All right, then you could disbelieve something I said, couldn't you?

PC: Yeah!

LRH: You could throw it out, huh?

PC: Yeah, yeah.

LRH: All right. Well, that's good, that's good. Now, let's try that again, all right?

PC: Yeah!

LRH: All right. The ceiling is an inch above the floor.

PC: Okay. The ceiling is an inch above the floor.

LRH: All right. How's that?

PC: That's all right.

LRH: What did I say?

PC: You said the ceiling is an inch above the floor.

LRH: All right. Can you throw that out?

PC: Yeah, sure.

LRH: Do you have to believe it?

PC: No.

LRH: It's not a vital datum?

PC: No. No.

LRH: Is it true?

PC: No.

LRH: Not true?

PC: No.

LRH: In other words, you got a power of choice over something I said, haven't you?

PC: Yeah.

LRH: Well, that's pretty good. That's pretty good. All right, now let's go just a little bit further with this, shall we?

PC: Okay.

LRH: All right. Preclears should always be acknowledged.

PC: Okay. Preclears should always be acknowledged.

LRH: Mm-hm. Well, all right. Is that true?

PC: Mmm... Well, if you want to help him, it is.

LRH: Huh?

PC: Yeah, if you want to help him, it is.

LRH: Well, yeah, but the datum was preclears should always be acknowledged. Is that true?

PC: No, that's not true.

LRH: That's not true?

PC: No.

LRH: What do you think about it as a datum?

PC: I think it's a pretty good datum.

LRH: Yeah? Pretty good datum, but not always true.

PC: No, not always true.

LRH: Well, I tell you what. Let's take a little example of this here, one way or the other. Let's take these two objects here. We'll call this object the preclear, and we'll call this object the auditor, all right?

PC: Okay.

LRH: All right. Now, I want you to give me an example of that datum, "preclears should always be acknowledged." Now, if that datum were in existence, what would be the action of the auditor here to a statement on the part of the preclear? Now, you just tell me.

PC: Well, acknowledge him; say "Okay" or "All right," something of the sort.

LRH: Mm-hm. All right. Well, now you have the preclear here say something and have the auditor acknowledge it, okay?

PC: Oh, "Gluck!" You know, "Okay."

LRH: All right. You bet. All right. Have the preclear say something.

PC: "Gleeck."

LRH: All right. Now what does the auditor say?

PC: "All right."

LRH: Okay. Is that... that's an acknowledgment?

PC: Yeah.

LRH: And the datum says what? "Preclears should always be acknowledged." What's that say there?

PC: Well, that says that the auditor should always acknowledge...

LRH: Yeah...

PC: ...something from the preclear's statement.

LRH: Well, give me a more graphic example of that.

PC: Well, preclear says, "I'm hungry."

LRH: Mm-hm.

PC: Auditor says, "Okay."

LRH: Mm-hm. All right. But the datum is a preclear should always be acknowledged. Now, can you give me a graphic example of that? Using these two items.

PC: Using those two items... (pause) I don't know! No, not very well, using those two items.

LRH: Why not?

PC: Well, that's not a preclear, and that's not an auditor.

LRH: Well, that's true... That's true. I agree with you there. It's perfectly true. Perfectly true. In other words, you didn't even have to accept my assignment of value to these two things.

PC: No, no.

LRH: You didn't have to.

PC: No.

LRH: Did you really agree with the assignment of value to them?

PC: Well, for a little while there.

LRH: But not now?

PC: Yeah, not now.

LRH: Well, not now. All right, shall we assign value to them again?

PC: Well...

LRH: Why don't you assign the value to them? Which one's the preclear?

PC: I don't know that I'd want to assign that value.

LRH: You don't know that you'd...

PC: Well, unless I wanted to assign more values to them, and said that the, well, the glass, you know, could talk or do certain things...

LRH: All right.

PC: Yeah, you know. And I could do that.

LRH: Okay. Well, do so. Go ahead.

PC: Oh, go ahead? Okay, well, it's all right the way you had it there. The glass can be the preclear.

LRH: All right. All right.

PC: And the Coke bottle will be the auditor.

LRH: All right. Now let's get an example of this datum we're examining.

PC: Okay. The glass, as a preclear, says, "I've had enough of this; I'm leaving."

LRH: Mm-hm.

PC: And then if the auditor, which is the Coke bottle, must always acknowledge the preclear, the Coke bottle says, "Okay."

LRH: It's not very workable, is it? All right! All right. You got a good grip on this datum, though?

PC: Yeah.

LRH: All right. Well, let's modify it so it is true. Now, how would you modify it so it's true?

PC: Well... (pause) Well, something to the effect that if an auditor wants to get good results, you know, if he wants to handle this thing, then he will acknowledge. You know...

LRH: You were...

PC: Like, for example, an auditor might just be trying out, to find out for himself whether acknowledgment was worthwhile or not. So in that case maybe he wouldn't acknowledge, just to see what would happen.

LRH: Mm-hm. Well, give me a datum then that could be taught to somebody.

PC: Hmm...

LRH: Concerning acknowledgment.

PC: Well, something like "You want to be an auditor, you're going to audit a preclear, try this for yourself and see if it works: When your preclear originates something, you acknowledge. See if you get good results." Something of that sort.

LRH: Mm-hm. Well, can you just codify it as a datum?

PC: (pause) Mmm... (pause) Well, just acknowledge your preclear.

LRH: Mm-hm. You'd want to make it that brief?

PC: Well, you might add something about results in there – get certain kind of results. I don't know for sure.

LRH: Well, "acknowledge your preclear": is that much of a modification from "preclears should always be acknowledged?"

PC: Well, I don't know about this should always be acknowledged...

LRH: Oh! You don't like that should always.

PC: Yeah, I'm not sure I like that.

LRH: Well, how would you vary that?

PC: Mmm. I don't know.

LRH: Well, let's vary it so that it could be stated. Preclears what, concerning acknowledgment? Just anything you want to say.

PC: Oh, I'd be more inclined to say... I don't know.

LRH: Come on, let's make a datum up here.

PC: (pause) I don't know. I'd just say "acknowledge your preclear."

LRH: You just would say "acknowledge your preclear."

PC: Yeah.

LRH: Hm. Nothing cautionary about it?

PC: I might make another datum that says – that would put this datum under "For good auditing..." I mean, "These are the rudiments of auditing," or something, "Acknowledge your preclear." And then tell the guy, "Well, you try doing it, or you try doing it – try not doing it, and see what happens."

LRH: All right. All right. What conclusion do you think he would attain then?

PC: Well, I think he'd come to the conclusion that when he wanted good results, that he would acknowledge his preclear.

LRH: All right. Well now, supposing you tell me that datum.

PC: Well, if you want good auditing results, acknowledge your preclear.

LRH: If you want good auditing results, acknowledge your preclear.

PC: Right.

LRH: Is that what you said?

PC: Yeah, that's what I said.

LRH: Did I repeat it?

PC: Yeah, you did.

LRH: Oh, I'll repeat something you said.

PC: Yeah.

LRH: Is that right?

PC: Yeah.

LRH: Well, say it again.

PC: If you want good auditing results, acknowledge your preclear.

LRH: All right. If you want good auditing results, acknowledge your preclear.

PC: Very good!

LRH: All right. Okay. Thank you very much, Harold. End of session!

All right. Now, do you see this particular method of instruction?

It takes a nonsignificant datum and teaches somebody that the repetition of the datum does not bring about chaos, does not hurt him any, that he can do it. Right?

Then you teach him he could remember it and so forth.

Now, although he is taught data all the time, it might be, because of association of something with you, he is not necessarily convinced that he could accept your data. Some people are safe and some aren't, you see? Got the idea?

So if you wanted to teach him something, why, you would have to give him a test of this. Let him look it over.

And you'd do this, of course, with a nonsignificant datum: one, two, three; a hundred, thirty-two, sixteen, see? Just numbers. Just nothing to it, nothing to it at all. You get a repetition of this, and then he can remember it, and he will find out that his own – usually, this is fairly standard – he'll remember that his own repetition is safe, and that yours is a little bit held off, see? Then he finds out immediately that's not so bad; I mean there's nothing wrong with that.

Now, you do something else with him. He's so used to being taught by life with duress, and not with a power of choice, that you take a totally incorrect datum. You know, you showed him he could remember it over a long period of time, like the trick of giving him the first number backwards, and letting him repeat the first number again.

But you give him an incorrect data. There would be no argument about the incorrectness of the datum. And you let him throw it out. And you give him another datum, incorrect, and let him throw it out. And if he has any difficulty with the nonsignificant items, you would, of course, keep repeating these until we could do it smoothly and this worked out.

I don't care how long it took.

And then, you would keep giving him incorrect data and letting him throw it out, and show him definitely and positively that he could give it the yo-heave. You got it?

Now, you've shown him that he can remember something or reject it, and that is the definition of power of choice.

You've shown him and demonstrated to him – probably at much greater length than I have demonstrated to you here, you see? You have demonstrated to him that he can take nonsignificant data and give it the yo-heave, he can take completely incorrect data and give it the yo-heave, and that he can remember any of this data. And also that it didn't hurt him and it didn't kill him. You got it?

And then you give him a datum which is the datum you wish to teach him. And you give him power of choice over the datum. But the pitch is to give it a little bit exaggerated in force. You got it? "Preclears should always be acknowledged." It's not true. Not true.

Let him quarrel with it. Let him chew it around. Let him add it up and look over his experience.

And make him give you an objective example. That is a vital part of this particular operation – a vital part of it.

Have him set up a dummy situation somehow or another, see? If you're teaching him that it is wrong to run off the road with a car, or something stupid like that, why, you have him show you where the road is on the table and move the salt shaker off the road, see? You get the notion, see?

You give him an objective example. He has to then translate your statement into action. Got that? He must do this, and he must continue to do this until he can do it, one way or the other, so that it ceases to be a bunch of words.

There's many an excellent student to whom all of education is only a bunch of words, and somehow or other they've mastered the mathematics of words so that they can make the words change and redefine and come back, and nothing ever hit reality at all. In other words, the avoidance factor is so strong that they have worked out a complete mathematics of symbols. And they can be very convincing. They can give you examples.

But to point to objects, to make them give direction to the objects, intention to the objects, and so forth, is quite something else. It removes this thing, then, from the theoretical class and moves it into the world of doingness.

So you remove this datum into a bit of a better definition, and then you remove it into the world of doingness. You argue some more with him and agree with him – you pick an agreement with him – on the subject of the definition itself, until he can state it fairly well. And then you make him give it to you, and you repeat his definition.

It shows him he can do this, too.

Fascinating thing is he's liable to relax about the whole datum.

Now, one item came up with relation to this particular demonstration session. Of course, the amount of stress that we were putting on it is of course brief We did this very, very briefly, with somebody who already knew the datum. That's why it could be brief, don't you see?

No subject has more than half a hundred important data in it. I don't care what you're doing. They don't have more than a half a hundred really vital, top-flight data.

The running of a truck company: some guy who knows how but can't tell you how, and that sort of thing – got it bred in the bone, and all that sort of thing – you better not count on him in any push. Because he can't state what he's doing; therefore, it's all in the field of action. So therefore it must be to some degree obsessive.

He always has to get the trucks out. There's eight broken down. If they run any further in the condition they're in, they'll burn up his trucks. Well, some hidden datum is in there someplace about always getting the trucks out.

So these eight trucks, in spite of the protests of the mechanics and so forth, hit the road anyway, and there's an awful lot of dollars in trucks suddenly burned up, you see?

I've seen shipping companies do this. The ships must always go to sea and be making money for their owners.

Or "Paint is expensive!" or something like this. And this is a monitoring, important datum.

All right. Now, in view of the fact that we are doing an evaluation of data, if you please – please, look at this – the evaluation up to this moment is in the hands of the Instructor. You got it?

Now, we have to run another type of session, which is best done on the ground with the subject matter of the person. We run unimportances. We run unimportances, that's all.

We don't run importances. Why?

Everybody in the universe has always been running importances. Everything was always important. Anything was important.

"It's very important that you put your hat on this particular peg."

"Why?"

"Well, because it's important!"

Well, why is it important? What's important mean? Important means punishment. Got it?

People are taught to do things, not because they're sensible or because it's a good game, they're taught to do things because of consequences – dire consequences.

So you can cover the whole field of any activity in terms of consequences by covering it in terms of importances.

Now, you could do consequences or importances and wind up more or less with the same result.

You're teaching somebody to drive a tractor. Driving – teaching of driving – is quite an activity. There are a lot of driving schools in the United States. They teach people to drive.

There are a lot of police schools that teach people to drive better. They do a fine job of it, too. They send the people out to have more accidents. It's very good. I mean, it's very good. They have trouble, you see, with employment in the traffic department. And if they had less accidents, why, they'd have less employment, so on. You got to keep it up somehow or another; it's the only way I can figure it out.

But they teach everybody how important it is to do this, and how important it is to do that, because of the dire consequences of.

And I've never heard anybody in a driving school... And I've looked this problem over very interestedly. We even devised a very beautiful little test that someday we're going to shove under the noses of people who are taking driving tests. And when they flop it, they flop. That's that. It's an amazingly insignificant little test to show up the tremendous stress of confusion in the individual. Because only 10 percent of the drivers make 90 percent of the accidents. And all you have to do is eliminate them, and we would see a lot less red lights.

I've never heard an instructor say, "You drive this way because it's the aesthetic thing to do," or "because this is the way to drive gracefully."

They don't do that. And yet that's the only reason that appeals to a thetan. It's the only reason people buy automobiles today: they look aesthetic in them, they think. Or they drive aesthetically or something. You know?

Maybe somebody's got a reverse on aesthetics, and ugliness and aesthetics have reversed somehow – beauty and ugliness have reversed in the field of aesthetics – and so he knows how he looks aesthetic in a car: old slouch hat, Model-T Ford, you know? That's the aesthetic setup.

So what would you do? What would you do with somebody if the importance of the situation is rather for the birds. It really doesn't get too far.

I was rather amazed to learn a complete report about all of the kids of a town in England are taught continuously and yanked back in. Nobody ever stops teaching them how to ride their bicycles and walk safely. They're always taught this. Ride their bicycles and walk safely.

And the report goes on and on, saying then the importance of an educational program in preventing accidents, since they've had no accidents in that town for motor traffic, which is fairly heavy through it, for many, many years. And this program has been very thorough and has been followed very, very well.

The datum, of course, makes good sense in favor of "make them all study safety, and they have a safe record," until you learn that they are conducted through these exercises and so forth on the ground.

It amounts to learning how to walk and ride bicycles on streets. They take them out and... They must include in it, for the thing to work at all, the lesson that "you, too, can safely ride a bicycle and don't have to worry about it." And that must overweigh the importance factor; otherwise the program would not have mounted up this way, see?

It's quite interesting.

Now, if you have no time to educate anybody, if you're very careless, you don't care anything about it, and you feel pretty sadistic, you say, "Nobody is going to leave this post tonight."

You're a general or something, and, you know, uncontrolled. And somebody named Slovick or something or other leaves the post, and you shoot him. You show other people the dead body and you say, "You see?"

That is, if you're real stupid, this has a workability which is a usable workability – if you're real stupid. You haven't any imagination or something, you can do that.

Well, this has a rather broad appeal, for some reason or other.

I'll show you; it's intensely workable, this method by force: "If you kill. somebody, you'll get killed."

Very forceful; it works: murders stopped a long time ago. Hasn't been a murder in years, obviously, because there've been an awful lot of hangings. Proves itself, doesn't it?

Education by importance, then, is all right as long as you're in terrific ARC with your people.

You can say, "This is an awfully important datum. Look it over and see if you don't think so."

If you're not in terrific ARC with the people, not close up and in terrific ARC with them all the time, by golly, you certainly... It isn't power of choice you have to return to them, it's relaxation. That's what you've got to return to them: relaxation.

You've got to get them to relax about the body of data before the importance of the data shows up.

So, you teach somebody to drive a tractor by having him select the unimportant parts of it: things that he's sure are relatively unimportant about the tractor, the control or handling of which is relatively unimportant.

And you know, before you've run it very long, this tractor will become the most important thing he ever saw. I mean he won't be able to run it very long before "But it's all important!" you know?

And you say, "Oh, come on. You can find something else about this tractor that's unimportant. Oh, come on; let's find something else." You're running a covert kind of 8-C, of course, at the same time, which is highly successful and mustn't be neglected on the educational factor.

"One more unimportant thing about this tractor."

Well, he finally decides that the coat of paint that is on the exact front of the crank is probably unimportant. He probably decides that.

And you keep nailing him and nailing him and nailing him. The thing gets more solid to him – one of the things that happens. But the other thing that happens is, the allness that he finally comes upscale into starts to disintegrate.

He finds out after a while that the controls – he doesn't know anything about the tractor; he's just been examining it. He will finally select the controls and the exact items which are control contacts of the tractor as the most important things of the tractor from his standpoint. And then hell select these down, and gradually, why, hell have it taped.

The funny part of it is, if you do that, he ran get in and drive the tractor. Fantastic!

In other words, it isn't so important that it'll kill him if he doesn't know. And if he's on a craving-to-know anxiety all the way through his learning to drive a tractor, it practically kills him. And someday the tractor probably will kill him. It's all so important that he convinces even himself by running off of a cliff with it.

He suddenly fumbles for the brake at the last moment, you see, and hits the choke, and it merely advances the speed of the engine slightly. And he says, "Something is wrong here," he says. "It's all so important."

So there's a whole series of tricks educationally that center around the devaluation of importances of the unimportant parts of the subject. Got it?

That's a whole field of education. Go take somebody out and show him a hydroelectric dam, find the unimportant parts of it.

My God, it may take him ten months! We don't even care who he talks to or anything else. But we don't let him simply study it out of its manual, see? We don't do that to him. He has to select the unimportances.

Now, one of the things that is very amusing about this: I quite often show somebody how to use a camera, because that's a dramatization on my part of Fac One, of course.

And I have pretty good luck. I pretend to take film out of the back before I show people the snapshots and so forth. And it's quite interesting that people in Scientology are very, very easy to teach about a camera. Very easy. Fac One or no Fac One; it has no bearing on it. They're just rather easy to teach the mechanical operation of something. You show them this and show them that and they say, "That's fine," and wind it up and "click," you know. They're fine.

Except for somebody who has never selected out the importances of Scientology, and who still believes that every datum in Scientology must be totally memorized, because it's just as important as every other datum in Scientology. And Scientology is the same order of magnitude as yoga; it's the same order of magnitude as something else; it's same order of magnitude as psychology; the same order of magnitude... It's all-all-all-all- all, see?

And you look up this person's past, and they've been punished within an inch of their lives. Direct coordination. It's all important.

So if you said to somebody, "For good auditing results, preclears should be acknowledged," something on that order – if you just said that to him, and you said to him, "Preclears sit in chairs and stand up," and "Textbooks vary in price." Now, you give him this data, and you say, "Now, study for examination."

So they memorize "Textbooks vary in price."

You will find this person likewise is incapable of putting the material into use.

So you have to devaluate the unimportances out of this allness.

All right. I was showing somebody this in Scientology – how to run a camera (this was not very recently) – because I wanted this person to get a couple of snapshots at a congress. "You go over there and snap them."

All of a sudden realized that I'd hit a peculiar strata of "it was all very important," because they were being taught something – because I was teaching them this, you see?

Its order of magnitude jumped out of groove. See? And the anatomy of a preclear and how you snap a camera became of equal importance, you see?

They were going this way: "Yes. Yes. Show me that again. Sh--show me where the – where the release is. Show me where the – where the release is."

And I said, "Well, which release are you talking about?"

"How – how you take the film out."

Well, what could we have cared less about taking the film out of the camera they were only going to use for two shots? Yet they were fixed right on it.

And I said to them, "Well now, tell me confidentially: Do you think what I'm telling you is very important?"

"Ha-ha! Ha-ha! Ha-ha! It's not at all important, is it? Ha!" and they all of a sudden went outside and went into hysterics.

Person's whole auditing characteristics altered – their abilities altered – just on suddenly realizing something was out of line on the allness of the importance of everything.

In other words, we just shook one little brick loose in this formidable wall, and the rest of the wall caved in.

Now, the shaking of the allness and everythingness and uniformity of the importance and heaviness and conviction of, and so on, is probably one of the best educational maneuvers that a fellow can undertake with somebody who has already been educated in a subject. So we even can undo old-time education.

Now, I told you education has something to do with fixing data and unfixing it, changing existing data, either by making it more fixed or less fixed. So today we have under view and in view, then, a technology, with its importances, and any variation of it, which can undo to a marked extent a very thorough education in some subject and return it to the power of choice of an individual.

Now, because some people are so far out of communication, the technique of teaching them something often has to include auditing. So they'd have to be audited and uneducated.

But this you find is the most formidable task of the educator: to take somebody who has been educated in it. You hand a bunch of new radar and stuff to the Andrea Doria. Everybody on there has been going to sea all this time. They are all terribly experienced; they know all about it. They never look at it.

And in a fog one day somebody thinks they're depending on it, and they're not depending on it, and they've got a cross-up, and they have never been uneducated from other methods, and they're supposed to accept new methods, and they're all equal – lahlah... And the Andrea Doria is on the bottom.

See what happened? You didn't try to uneducate them before you educated them.

Now, everybody knows that a thetan is a bottomless pit. But not on the subject of education. He absorbs just about so much on a subject, and then he knocks off.

So you have to get him to evaluate it, reevaluate it, and assume its various levels of evaluation under his own power of choice. And then he's got a subject in more useful state than he has ever had it before.

And now I hope you know perhaps a little more about how to teach people to know less about what they know all about.

Thank you.